Версия
для печати
для печати
Это вторая часть истории Натальи о переезде и норвежской системе здравоохранения. В предыдущей она делится подробностями адаптации и взаимодействия с местными.
Мой медицинский путь в Норвегии был тернист: я – квалифицированный и уже практикующий 16 лет на тот момент врач – изначально была принята лишь в помощники, какое-то время моя работа даже не оплачивалась. Были и другие трудности, но я их преодолела – благодаря желанию и стремлению состояться здесь как профессионал. Было бы мне легче, отучись я на медицинском в Норвегии? Не уверена.
Моя дочь посвятила себя медицине, поступив в университет Осло, где, кстати, я преподавала в течение десяти лет. Опираясь на наш с ней опыт, могу сказать, что непросто в любом случае. Но те, кто проходят в Норвегии весь путь становления врачом, по-настоящему профессионалы своего дела.
Норвежская система обучения, в частности на медицинском факультете, ориентирована в большей степени на практику, а не на теорию. С пациентами студенты контактируют с первого курса, а оканчивая университет, они умеют делать вообще всё: интубировать, делать плевральную и спинномозговую пункцию и прочее. На мой взгляд, это правильнее, чем целый год только учить химию, высшую математику и английский, как во времена моего студенчества в 1976 году.
Медицинский диплом России, как и многих других стран, здесь не признаётся автоматически. Но есть возможность подтвердить его, пройдя курсы и сдав обязательные экзамены. А вот научную степень признают, не разграничивая её, однако, на доктора и кандидата наук. Процедура проводится в специальной организации NOKUT. Остальные медицинские дипломы подтверждаются через Министерство здравоохранения (Helsedirektoratet).
Путь к подтверждению диплома таков: сдача экзамена по норвежскому языку на высшем уровне, большой медицинский экзамен (его можно сдавать три раза) и трёхнедельные курсы. О первом я уже рассказывала. Со второго до сих пор помню вопросы. Например, этот: «К вам приходит пациент с анализом HbA1C (показатель уровня сахара в крови за последние три месяца). Он повышен, но не очень сильно. Ваши действия?» Ниже давались варианты ответов:
Для норвежцев ответ прост – диета, похудение и пересдача анализов через три месяца. После решается вопрос о необходимости лекарств. Чтобы выбрать именно такой алгоритм, нужно быть знакомым с принципами лечения конкретно в Норвегии. Если бы я опиралась только на свой российский опыт, то правильно бы не ответила, потому что в те времена в России данного анализа просто не было.
Следующим этапом после сдачи двух экзаменов являются дополнительные трёхнедельные курсы, которые проходят в Осло дважды в год. Там дают информацию по медицинской терминологии, преподают социальную медицину, психиатрию и прочие дисциплины. После – экзамен.
До 2017 года помимо всего перечисленного нужно было полтора года проработать интерном, став им только благодаря лотерее. В моём случае на 400 мест претендовали 600 человек. В приоритете были люди с детьми детсадовского возраста – из списка претендентов автоматически выбирали их, остальным компьютер выдавал номера в очереди, согласно которым мы претендовали на место интерна. Не достанется ничего – приходишь в следующий раз через шесть месяцев.
В рамках лотереи можно было отправиться в любой уголок страны, в том числе и поселения вдали от больших городов. В той коммуне, куда попала я, полторы тысячи жителей и всего два врача – постоянный и я, интерн, попавший сюда по лотерее. Мы должны были дежурить через день. Могли вызвать и ночью, несмотря на то что мы работали днём.
А по выходным, чтобы организовать врачам отдых, объединялись три коммуны. В среднем раз в три недели с пятницы по понедельник мы ездили на дежурства между тремя коммунами. Чтобы передвигаться из точки в точку, нужны были действующие водительские права. У меня они были, как и опыт, но пришлось переучиваться – дорожные условия совершенно иные, в том числе постоянный гололёд.
В отдалённых коммунах, да и в принципе по всей Норвегии без прав очень сложно, а иногда и просто невозможно. В неотложных случаях, да ещё и в таких небольших населённых пунктах, где была я, врач приезжает к пациенту сам… А чтобы врач не заблудился, когда ищет дорогу к затерянному в горах дому, родственники заранее помечают важные пункты и повороты табуретками на дороге.
И только после такой суровой школы жизни мне, иностранному врачу, легализовали диплом. Начав работать 1 января 2000-го, я получила заветный штамп только в 2002-м. И это, напомню, при 16-летнем опыте врачебной деятельности.
После авторизации в дипломе появляется запись lege, что означает врач. Это не педиатр, не терапевт, не хирург, а врач. И после этого надо снова идти дальше, получать специализацию…
Моя знакомая, приехав сюда как невропатолог, за время долгого пути легализации переквалифицировалась в ортопеда. Всё потому, что интерном они попала в ортопедическое отделение, в котором добилась успехов. Другая коллега на родине была гинекологом, а здесь, в Норвегии, стала успешным психиатром.
Я после получения авторизации пошла по пути терапевта – в Норвегии это врач по внутренним болезням. На него я училась ещё шесть лет, параллельно практикуясь на смежной должности. Таковы правила: практика должна проходить в той области, быть специалистом в которой человек претендует в будущем.
В течение этих шести лет нужно пройти 12 курсов, какие-то обязательные, другие можно выбрать самостоятельно. Но очень важно проверить, чтобы они в итоге засчитывались в выбранной специализации.
В зачёт этих шести лет могут пойти три года практики на родине. Причём неважно, сколько лет на самом деле было отдано профессии – хоть 20, в зачёт всё равно идут только три. Но в этом случае возникает другая трудность – пройти за укороченное время все 12 курсов. Члену норвежского профсоюза врачей оплачивают только два курса в год. Если их нужно пройти быстрее, необходимо оплачивать в частном порядке. На это нужно дополнительное время, которое можно получить, взяв отпуск за свой счёт с работы. Благо курсы короткие, длятся от двух дней до пары недель.
В процессе работы нужно обрести ряд практических навыков: пункции – спинальные и невральные, ультразвуки сердца и прочее. Важно не просто провести процедуры, но и успеть в определённый срок. Итогом этого всего должна стать подтверждающая подпись врача-специалиста больницы, где проходит практика.
После минимальных шести лет получения основной специализации (в терапии это специалист по внутренним болезням) начинается трёхлетний путь узкой специализации (например, кардиологии или эндокринологии). Лично я выбрала направление гериатрия.
И, подводя итог о российских дипломах, могу сказать так: медицинское образование из России допускается и признаётся, но чтобы получить авторизацию врача и специализацию, надо пройти очень длинный путь. По-моему, это правильно. Не может же юрист из России приехать и начать практиковать в Норвегии – здесь же совсем другие законы! Так же и с медициной.
В разное время я работала и старшим врачом, и завотделением в некоторых больницах. В конце концов пришла к тому, что нужно открывать свою клинику. Думаю, дело в моём характере: был период, когда казалось, что я достигла всего, чего могла. Мне стало скучно. На тот момент я проработала 16 лет в российской системе здравоохранения и 20 лет в норвежской…
-2_870px.jpg)
Так, в стремлении двигаться вперёд я с дочерью открыла частную клинику «А-Меди». В ней я хотела сделать упор на предупреждающей медицине. Мой опыт подсказывал мне, что многих заболеваний можно не допустить, начав работать над здоровьем задолго до болезни – лет на 20-30 раньше.
Ранее я часто сталкивалась с женщинами с большими проблемами с памятью, что, как правило, было характерно для тех, кто входит в климактерический возраст. Это период сильнейшего нарушения гормонального фона, но при правильном лечении можно многое изменить. С помощью генетических тестов мы прогнозируем, что будет со здоровьем человека через 20, 30 и даже 40 лет. Гормональная медицина помогает не только женщинам, но и мужчинам.
Когда работаешь в частном порядке, есть возможность долговременно вести человека, видеть динамику его здоровья. Нашей клинике четыре года, и всё это время люди возвращаются на повторные консультации, они видят эффект от лечения, я же – результаты своего труда. Это очень вдохновляет! И я думаю, что частная клиника – это бо́льшая отдача. Ведь чтобы люди ко мне пришли, тем более во второй раз, я должна сделать свою работу не просто хорошо, а очень хорошо. И тогда пациент даже порекомендует нас.
А ещё мы присоединились к Fritt behandlingsvalg – системе свободного выбора места лечения. Через неё у нас, в частности, работают кардиолог и ортопед. С помощью этого к нам в частную клинику можно попасть без очередей и направлений, заплатив столько же, сколько и в больнице. Так, если врач даёт пациенту направление на ультразвук сердца в больницу, а там запись на полгода вперёд, то можно прийти к нам – через неделю.
Что бы ни говорили, норвежская система здравоохранения работает хорошо. Здесь прекрасно оборудованные больницы и лаборатории, грамотные специалисты и очень много бесплатных услуг. Также в Норвегии на очень высоком уровне неотложная медицина (не путать со скорой помощью), особенно когда речь идёт о серьёзных заболеваниях.
Норвежцы очень строги к своим врачам и предъявляют к ним много требований. Зато и доверяют им полностью, потому что этот специалист сможет сделать всё, чтобы помочь больному. В России даже в больших больницах, например, спинальную пункцию больному будет делать узкопрофильный специалист – невропатолог. В Норвегии её сделает врач, к которому пациент поступил, особенно если это неотложный случай. Ведь если у человека сильные головные боли, врач должен пропунктировать, чтобы не допустить менингит и исключить кровоизлияние в мозг.
Также здесь врач должен уметь хорошо читать снимки. На родине ко мне снимок поступал уже с описанием от рентгенолога. А здесь, когда я дежурю в ночное время в маленькой больнице и отправляю пациента с признаками инсульта на КТ, я должна прочитать снимки сама, чтобы максимально грамотно и своевременно выбрать методику лечения. А они бывают кардинально разные – например, при кровоизлиянии в мозг и при тромбе. Вызвать рентгенолога в теории могу, но это должно быть что-то сверхъестественное.
В Норвегии в больницу попадают только пациенты с очень серьёзными проблемами, когда госпитализация действительно необходима. Здесь так называемый койкодень очень короткий – нельзя положить пациента с гипертонией на 25 дней в больницу. Во-первых, с гипертонией в принципе не кладут, во-вторых, даже очень тяжёлых больных в Норвегии госпитализируют на два-три дня. Местные врачи считают, что в большинстве случаев человека лучше обследовать и лечить амбулаторно. В России пациент чаще всего лежит в клинике. К нему можно возвращаться снова и снова, привлекать узкопрофильных специалистов, консультироваться с коллегами.
Кроме этого, норвежские врачи работают вне рамок закона об охране труда. Когда я начинала свою трудовую деятельность здесь, у нас был рабочий день продолжительностью 28 часов. С учётом того, что во время дежурства мы не имели права на сон, было очень сложно.
С точки зрения социальных взаимодействий тоже многое отличается. В норвежских больницах врачи даже кофе вместе не пьют – на это физически нет времени. Вместо этого на ланчах дважды в неделю проходит обучение, на котором кто-то из врачей выступает с докладом.
Есть ещё одна особенность здешних клиник. Они все, включая частные, в том числе и мою, подключены к так называемому helsenett. Это доступ ко всем мировым медицинским сайтам, который оплачивает государство. Благодаря этому всегда есть возможность посмотреть, уточнить и перепроверить.
Что мне ещё очень нравится, так это стандартизация – подробное описание всех процедур. К примеру, при лечении диабета есть чёткие указания, при каком уровне и сколько инсулина капать, когда добавить другой препарат и так далее.
Система обучения своих врачей в Норвегии сложная и долгая, за ошибки наказывают, в том числе лишением лицензии. Но при этом крайнего никто не ищет. Мне есть с чем сравнить: лет двадцать назад в России практиковали прилюдный разбор полётов. Здесь же такого нет. Никто никого при всех обсуждать не будет. Напротив, врача пригласят отдельно, спросят, чем могут помочь. Тут знают, что врачебные ошибки случаются, но в большинстве случаев не из-за халатности.
.JPG)
Норвегия хороша в плане неотложной медицины с чёткой системой действий. Например, сейчас мы практически не сталкиваемся с тяжёлыми инфарктами, так как ещё в скорой делают кардиограмму, которая поступает сразу в больницу. Лечение назначается и начинается сразу, в скорой. Оттуда больного везут на коронарную ангиографию и наложение стентов. Так же делают и с инсультом: срочная госпитализация, затем растворение или удаление тромба.
Мнение о том, что к норвежскому специалисту попасть сложно, могу прокомментировать так. Врачи привязаны к больницам, где они работают в приёмном отделении, и имеют часы приёма в поликлинике. В России другая система: врачи работают отдельно в поликлиниках. Оттого и уровень доступности разный.
Обобщая, скажу, что Норвегия делает акцент на лечение тяжелобольных. Остальное местные предпочитают решать на уровне семейного врача, у которого довольно широкий спектр знаний. Можно, конечно, дискутировать, насколько это правильно, но система другая – это факт. Я думаю, что не стоит сравнивать специалистов разных стран, ведь в каждой из них свой ритм жизни, принцип работы и прочее.
Моя жизненная философия: решился, поставил цель – не трать себя на обсуждение сложностей в интернете. Почитай официальные источники, отправь запросы и построй план действий.
Во время норвежской практики я училась всему и сразу – кроме самой медицины ещё и этике, эмпатии, общению с пациентами и их родными. Помню, на моём первом дежурстве умер тяжёлый больной. И я училась сообщать о таком близким. Именно училась, ведь это совсем другие люди, с другим менталитетом, которые живут по отличным от моих правилам. Я знала, что приехала в чужую страну, где медицинская система для меня полностью нова, а потому и изучать её нужно всесторонне.
Поэтому не стоит рассматривать всё сказанное мной так, будто вся норвежская система здравоохранения направлена лишь на то, чтобы усложнить жизнь. Помните, что все эти трудности учат новым реалиям.
С героиней беседовала Дарья Богоева
Фотографии предоставлены собеседницей
